Приключения украинца, в египетской тюрьме

Я несколько лет назад приехал в Египет, что бы обучиться арабскому самому и своим детям. Поскольку накопленная для этих целей денежная сумма потихоньку уменьшалась, я задумался о работе. Я приобрел микроавтобус и стал на нем таксовать, а также заниматься развозом детей по учебным заведениям.

В один из дней, я как обычно развозил школьников по Каиру, и в районе “масакин шурук” у моего автомобиля отказало сцепление. В автомобиле находились дети и мой товарищ. Мы остановились на обочине, оставили машину, поймали такси и развезли детей по домам. Примерно минут через 20, мы вернулись с механиком к автомобилю, но к своему удивлению, обнаружили, что место, где мы оставили автомобиль, было полностью оцеплено, а дорога перекрыта. Мы попытались подобраться к машине, но нас не пустили полицейские. Решили объехать с другой стороны, но и там нас остановили блюстители порядка. Я попросил механика, который был египтянином, поговорить с полицейским, и объяснить ему, что нам нужно забрать свое транспортное средство.

Механик подошел к офицеру и передал нашу просьбу. Тут полицейские подозрительно оживились и стали проявлять к нам неподдельный интерес. Меня и моего товарища попросили предъявить удостоверение личности. После того, как они выяснили, что автомобиль принадлежит мне, попросили открыть багажник. Осмотрев машину, полицейские начали допрашивать меня. Их интересовало, почему я оставил автомобиль именно в этом месте. Я им поведал, как все произошло.

По поведению сотрудников я догадался, что у них имеются подозрения в том, что мой микроавтобус заминирован – они буквально вывернули машину на изнанку, ища какие-то улики. Естественно, они ничего не нашли. После манипуляций с салоном моего железного коня, полицейские мне сообщили, что здесь располагается военная зона, и я не имел права оставлять свою машину в этом месте. Я извинился и объяснил, что не имел представления про это заветное место. Тут ко мне подошел другой человек и опять попросил у меня документы. После долгого изучения моих водительских прав, офицер изрек: ты иностранец, а права на вождение египетские. Я ему отвечаю: “а что такого, вы же сами требуете здесь сдавать на права”. Но, по всей видимости, его уже мало, что интересовало. Формально он “обнаружил нарушение закона” и нашу машину отбуксировали на штрафстоянку, а меня забрали в отделение полиции.

Привезли меня в первое отделение района Наср Сити, усадили меня, а сами принялись решать, что со мной делать, при этом обращались очень грубо, забрали у меня телефон и не давали мне возможность говорить. Позже вообще меня завели в камеру размером 6 на 6, в которой ютилось не менее 50-60 человек. Ко мне сразу подошли обитатели этой камеры и начали расспрашивать кто я, и каким образом тут оказался. Я рассказал, все как было, после чего меня стали успокаивать, приговаривая, что меня скоро выпустят, «по воле Всевышнего», и рекомендовали мне поблагодарить Господа за то, что попал в самую хорошую камеру, потому что здесь сидят политические заключенные, в то время как в других сидят преступники.

После ознакомления с местным контингентом я выяснил, что в камере находились в основном египтяне, которые были участниками демонстраций на площади «Рабиа-аль-адавия». Некоторые из них являлись преподавателями исламских дисциплин в различных учебных заведениях.

Немного погодя дверь отварилась, к нам зашли двое полицейских и отвели меня в другую камеру. Новое помещение было меньше размером, но и людей тоже было поменьше. Присутствующие были все бородатые. Они также как и в первой камере, сразу меня обступили и по-египетски начали интересоваться моей судьбой. Один из них рассказал, что был на площади Рабия-аль-адавия в тот день, когда военные начали разгон людей. Когда людей начали травить газом, он стал раздавал людям маски, которые предусмотрительно заранее приобрел. Его поймали за этим занятием и посадили. С нами в камере практически неподвижно лежал на полу один парень, которому охранники тюрьмы сломали ногу, за то, что он тоже присутствовал на площади. Им всем дали срок – 45 дней содержания под стражей. Дальнейшие действия властей таковы – по прошествии, этого срока, дело пересматривают и продлевают нахождение в заключении на следующие 45 суток, и так далее.

Нам запрещали пользоваться телефоном, но у нас имелся один телефон и мы тайком ходили разговаривать в туалет. Я позвонил одному знакомому, номер которого был у меня записан, и поведал ему о своих злоключениях, и что меня держат в первом отделении Наср сити.

Вечером подошел ко мне один из охранников и потребовал деньги. Оказалось, что эта камера платная и за пребывание в ней необходимо платить ежесуточно по 50 фунтов. Парни, с которыми я сидел в этой камере, обратились к нему, давя на чувства: «зачем ты просишь, ведь он же студент, приехал учиться?» Полисмен беззастенчиво предложил мне заплатить за мою свободу 700 фунтов. У меня были деньги, поскольку я как раз в этот день хотел заплатить за своих детей в садик, но я засомневался, что меня выпустят после оплаты, потому что, как мне показалось, охранники не решают такие вопросы. Поэтому я отказался от этой услуги.

С нами сидел один палестинец. Он являлся директором детского садика, детей которых я развозил по домам. Еще он по вечерам преподавал в этом садике религиозные дисциплины иностранным студентам. В отделении полиции его все называли шейх Махмуд, даже сами охранники, за то, что он организовал обучение арестантов в камере. Поговаривали, что его посадили за то, что он палестинец и якобы сотрудничает с Хамас. После моего отказа «платить за проживание в номере класса люкс», меня опять вернули в первую камеру.

Я прилег отдохнуть, но около 12-ти часов ночи нас всех разбудили и вывели из камер -началась перекличка. Мои новые знакомые предупредили, что когда назовут мое имя, я должен громко воскликнуть «Эфендим!!!», что означает: «Мой господин!!!». Итак, все выстроились на плацу. Охранник начал перечислять имена, и тот, чье назвалось имя, кричал «эфендим», и бежал обратно к себе в камеру. Один из задержанных по ошибке ответил вместо эфендим – да. К нему подошли двое и ударили по лицу, сказав: «разве ты не знаешь, что надо говорить эфендим?» Оказывается, он был новеньким и не знал этого правила. Потом ему объяснили, как нужно отвечать в следующий раз и приказали идти обратно в камеру. Все стояли напуганные.

Наконец, очередь дошла до меня, и когда услышал свое имя, ответил: «эфендим», но не громко. В сию минуту офицер вспылил и стал кричать на меня. Некоторые из задержанных пытались его успокоить, выкрикивая, что я иностранец. Несмотря на старания сочувствующих мне арестованных, меня увели в одиночную камеру. Охранники были очень грубые и злые. Если им не нравилось, как им отвечают, они непременно публично подвергали такого нерадивого задержанного наказанию. Одному дали тетрадь и заставили махать ею перед охранником, выполняя роль вентилятора.

После завершения сей процедуры над политзаключенными, на перекличку начали выводить уголовников. Когда я увидел отношение охранников к ним, сказал себе: «Хвала Аллаху, что я к ним не попал».

Затем, после них вывели женщин на перекличку. Я все это мог наблюдать, т.к. сидел в одиночной клетке, дверь которой была сделана из решеток. Они делали перекличку по ночам, в то время когда все уставшие и хотят спать. Это было психологическим давлением.  

Через некоторое время меня завели обратно в камеру.

На следующий день за мной пришли и меня повезли в ГАИ оплачивать штраф. Когда мы вышли на улицу, к моему большому удивлению, охранник начал со мной разговаривать совсем по-иному. Обращался ко мне вежливо и мягко. Я, еще сидя в камере, обратил внимание, что некоторые охранники кричат на задержанных как на животных, а позже угощают их чаем и сладостями.

Мы съездили, заплатили штраф и мне сказали, что скоро приедут люди из службы безопасности, чтобы пообщаться со мной. Действительно, вскоре за мной пришли, завязали мне глаза и куда-то повели. Меня завели в комнату, не развязывая глаза, посадили на пол, опять попросили документы. Паспорта у меня не было т.к. его забрали и я дал водительское удостоверение. Я услышал голос, который меня спросил: «Что ты здесь делаешь, кто тебе помогает?» Я ответил, что работаю. Спрашивает: «где ты работаешь?» Я говорю, что детей развожу по школам и садикам, вожу людей в аэропорт и встречаю. Потом спрашивает: «кто у тебя есть из друзей саляфитов»? Я ответил, что у меня нет друзей. Затем голос спросил, у каких я ученых учусь. Я говорю, что в аль-Азхаре учусь, а по шейхам ходить времени нет. Потом он поинтересовался, где я живу, и почему у меня не совпадает адрес, который я указал и тот, который указан на правах. Я говорю, что это старый адрес. Опять спросил: «а друзья с Украины есть?» Я ответил, что почти все уехали. Он все никак не унимался и продолжал спрашивать с кем я общаюсь: «Из ихван муслимин есть друзья?» Я говорю, что нет. «Участвовал ли я в рабиа аль Адвия?» Отвечаю: «Нет, и вообще меня в это время не было в Египте». Потом он мне посоветовал, что бы я не водился с «ихван муслимин», а если буду водиться с ними, то пригрозил депортацией. Тут я слышу, как отварилась дверь и моему допросчику сказали, что пришел некий Рустам украинец. Тогда этот службист мне говорит: «ты же сказал, что у тебя нет друзей». Я ответил, что он мне не друг. Он учится в санавии, а я в куллии.

Позже я узнал, что этого Рустама также завели и допросили. После допроса его отпустили, но сказали, что меня здесь нет, а отвезли в другое отделение, т.к. якобы тут не было мест.

Позже приходил помощник консула из украинского консульства. Ему также сказали, что меня здесь нет. После того как допросили, меня увели в первую самую дешевую камеру. В ней находилось много народу, и было сильно накурено. Релакс в таком «номере» стоил 10 фунтов.

Мне это уже все порядком надоело, и я начал много молиться, чтобы выпустили.

Моя семья в это время находилась на родине. Жена меня потеряла, два дня от меня не было никаких известий, потом узнала через знакомых, что меня забрали. Эти два дня я почти не спал. Там просто невозможно спать, очень много людей. Ночью с мусульманами встали на ночную молитву тахаджуд. Читал Коран, дуа просил. Во время чтения молитвы открывается дверь, и мне говорят, что бы я выходил. Пришлось прервать намаз. Мне вручили акт, в котором указывалось, что я водил автомобиль без прав. Меня убедительно попросили подписать, после чего сказали выходить. Я им говорю, куда идти то, ведь сейчас комендантский час? Мне говорят? «Тогда иди в мечеть, там подожди, а утром отправляйся домой». Мне вернули телефон и документы.

Я спустился в мечеть, там дочитал тахаджуд, потом наступил фаджр. На утреннюю молитву пришли все мои дознаватели и мучители, которые предстали передо мной в совершенно новом образе: извинились передо мной, назвали меня братом и попросили меня произнести азан.

После намаза, я сидел и размышлял над тем, что со мной произошло, и понял, что это помощь от Аллаха, потому что меня за этими серыми стенами меня могли покалечить или убить. Там это сделать не составляет никакого труда – я сам видел, как там обращаются с людьми. Меня продержали несколько дней ни за что. Еще я понял, что большинство людей совершенно беспечны к своему времени: все это время они занимались пустой болтовней, вместо того что бы читать намазы, делать зикры.

После рассвета я подошел к машине, и обнаружил, что ее обокрали прямо на штраф-стоянке. Оказывается я не закрыл двери. Украли запаску, магнитолу и инструменты.

Когда я вернулся домой, увидел включенный компьютер, который все это время работал. На экране мигали десятки сообщений от жены и родственников. Написал жене, что меня выпустили.

Потом стали приходить друзья, знакомые и расспрашивать о моих приключениях. Я находился там всего несколько дней, но мне до сих пор кажется, что я там отсидел целый срок.