Кровавый Грозный

Настоящей ревизией шкалы ценностей в России стала  параллельная общественная реабилитация и прославление одиозных тиранов прошлого. Причем не только в учебниках, но и в памятниках.

Вслед за торжественным открытием многочисленных памятных досок, бюстов, скульптур и памятников Екатерине Второй......  и Иосифу Сталину, как на просторах российских земель, так и на тех, которые были аннексированы у соседей, «широкая русская душа» дошла до прославления Ивана Грозного – организатора опричнины, перед зверствами которой меркнут ужасы инквизиции.

Не случайно даже в царское время, когда в Великом Новгороде в 1862 году возвели монумент тысячелетнего юбилея легендарного (а во многом – мифологического) призвания варягов на Русь, среди размещенных на композиции монархов места кровавому царю не нашли. Но то был ХIХ век – «век просвещения и прогресса», а ныне на дворе – ХХI – по замечанию некоторых культурологов, «век постмодерна», когда в причудливом эклектическом узоре переплетаются лоскуты разных эпох, а этика оказалась за скобками...

Недавно памятник самодержавному тирану открыли в Орле, а в День национального единства (4 ноября) перережут ленточку и скинут покров с памятника Грозному в Александрове Владимирской области. Говорят, на очереди – Архангельск.

Формально отказавшись от празднования годовщины Октябрьского переворота 7 ноября, российская власть в 2005 году из ближайших в календаре событий прошлого в качестве Дня национального единства выбрала дату освобождения Москвы от поляков в 1612 году дружинами Минина и Пожарского. Праздник задуман в честь окончания Смутного времени.

Но парадокс заключается в том, что если бы Грозный во время своего правления не проводил такой агрессивной, кровавой и сумасбродной политики, то после его ухода никакого Смутного времени и не наступило бы. Поэтому приурочивание открытия памятника Ивану Четвертому в Александрове к этой дате выглядит алогично. Впрочем, главное не даты, а персонажи…

Мракобесие на марше  

«Собравшиеся топтались под пьедесталом, представляя собой одновременно участников церемонии и зрителей. По причине недружелюбной погоды посторонних зрителей не было, и те, кто пришел, выглядели не как вершители торжественной политической акции государственного значения, а как нетерпеливые люди, что явились на скорую руку похоронить бедного родственника». (Владимир Войнович «Монументальная пропаганда»)

В отличие от персонажей из процитированного выше романа сатирика, открывавших памятник Сталину в провинциальном Долгове в декабре 1949-го, в губернском Орле в октябре 2016-го на открытии памятника Ивану Грозному погода была хорошей, и четверка "VIP-персон" – губернатор Вадим Потомский, идеолог антизападничества Сергей Кургинян, имперский прозаик Александр Проханов и  байкер Хирург-Залдостанов – на «политической акции государственного значения» выглядели как торжествующие вершители новых перемен в России.

Еще бы! Иван Грозный – любимый царь советского диктатора Иосифа Сталина.

Кстати, на открытии памятника Ивану Грозному в Орле присутствовал духовник патриарха Кирилла схиархимандрит Илий. Об этом в не без гордости в Фейсбуке рассказал протоиерей Всеволод Чаплин. И это несмотря на то, что многие жертвы рук Грозного и его подручных позже были причислены православием к лику святых...

Вероятно, жестокость и невежество неразлучны, как эстрадный шут и его обожатели. Орловский журналист так написал о церемонии открытия памятника Грозному:

– Когда речь произносил обвешанный железными побрякушками Хирург, казалось, что и костюм, и всю атрибутику, и речь ему придумал гениальный сатирик (простому сатирику такого не сочинить). 

ХИРУРГ: 

– От всего патриотического мотоциклетного братства! От всех волков русской весны! Благодарю за то, что довел до конца! Несмотря на все тараканьи скачки! Поздравляю орловчан с обретением нового смыслового символа города!

Он нес ахинею, как персонаж комедии «День выборов». И – как в фильме – никто не смеялся, – констатирвал коллега.

Как мы уже писали, о главной ошибке Грозного Иосиф Сталин откровенно разглагольствовал на встрече со съемочной группой режиссера Сергея Эйзенштейна:

– Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Эх, Петруха (Петр Первый) – не дорубил! А Иван Грозный кого-нибудь казнил, а потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал... Нужно было быть еще решительнее.

Режиссер фильма «Царь» Павел Лунгин, откликаясь на факт открытия памятника своему киногерою, отметил достижения монарха:

– О Грозном известно уже почти все. Он был сыноубийцей, женоубийцей, внукоубийцей. Лично принимал участие в пытках. Прерывал молитву и диктовал – кого и как надо пытать. Известно, что этот человек был настоящим злодеем. Более того, известно, что он проиграл все войны за 20 последних лет правления. И результатом его правления стал один из мрачнейших периодов в истории России. Он разделил страну на своих и чужих. Все вылилось в Смутное время, которое по сути было гражданской войной.

Как тут не вспомнить строки рожденного в Киеве обитателя Коктебеля Максимилиана Волошина:

Что менялось? Знаки и возглавья.
Тот же ураган на всех путях:
В комиссарах – дурь самодержавья,
Взрывы революции в царях. 

Оценивая тот процесс, когда в советском кино «царей стали приспосабливать к актуальной эпохе, превратив их в советских директоров заводов и совхозов», российский публицист Сергей Митрофанов на полях «Ежедневного журнала» остроумно заметил:

– Петр I стал ходить в спецовке и с молотком, как царь-пролетарий. Еще немного, и мы увидели бы его разливщиком стали. Князя Александра Невского мы застаем в первых кадрах фильма Сергея Эйнзештейна в образе бригадира рыбаков. Командует, как вытянуть сеть. У царя Грозного сталинской пропагандой высвечивалась только одна функция – приведения к государственной дисциплине нерадивых бояр. Напрашивалось, что Сталин был реинкарнацией грозного царя, а НКВД – реинкарнацией опричнины.

Далее автор отмечает, что если коммунистический режим приспосабливал царей к себе, то путинский режим пошел еще дальше: присовокупляет себя к царям:

– Это сущностно новый этап и новый виток эволюции идеологии русской деспотии. Востребована не народность, а именно наднародность и историческая неподсудность русских владык. Они уже не камуфлируются ни под красных директоров, ни под эффективных менеджеров – цари как они есть!

А такой Иван Грозный будет установлен в Александрове. Местные жители жалуются, что асфальта вокруг него еще нет...

Говоря о торжестве поклонников тиранов в соцсетях, автор пишет:

– На них можно было бы и не обращать внимания, но месседж навязчив и многократно повторен: кто против Грозного, тот против Путина. Кто против опричнины, тот «пятая колонна». Чего ж удивляться, что подонки выстраиваются на открытии памятника? Они притягиваются им как магнитом, но хуже, что одновременно они цинично пытаются убедить современников, что вотчина садиста и самодура – это и есть русское государство.

У каждого кумира – свои поклонники 

Конечно, время необратимо, и история любого народа состоит не только из светлых красок, но и из темных. Дело историков – основываясь на первоисточниках, создавать научные труды, а в исторических музеях выставлять экспонаты, свидетельствующие о контрастах эпохи. Но размещать копии убийц в граните и мраморе на центральных площадях или главных проспектах городов – это значит демонстративно расписываться в приверженности их идеологии и практике.

В том же Орле во время дискуссий о целесообразности возведения памятника Грозному городское начальство, закономерно победившее в споре, делало упор на дополнительную туристическую привлекательность таких «новоделов» и оправдывалось тем, что увековечивают Грозного исключительно как основателя города, а вовсе не как тирана.

Но ведь общественные места – это не кунсткамера с уродцами, основанная Петром I, и не музей восковых фигур мадам Тюссо, где такие экспонаты оправданы. Монументальное искусство с давних времен носит сакральный характер – еще в античности памятники возводили богам и героям на месте их погребения.

Иван, родства не помнящий, но зло прославляющий   

На протяжении веков россияне, столкнувшиеся как с государственным произволом, так и с общественным, национальным или духовным гнетом, в поисках лучшей участи бежали из старых мест обитания.

Беглецы с царской каторги, крепостные крестьяне, бежавшие от помещика, солдаты, не вынесшие тяжести рекрутчины, староверы и прочие «беспаспортные бродяги», попадаясь в руки полиции, тщательно скрывали свое имя и происхождение, на все вопросы отвечая, что зовут их Иванами, а «родства своего» они не помнят.

Книга о главном исполнителе Опричнины Малюте Скуратове в ЖЗЛ – это было бы нормально при условии, что литера «З» расшифровывалась бы не как «замечательный», а как «знаменитый»

Тогдашние писаря полицейских управ и выработали такой профессиональный термин: «не помнящие родства». Позже словосочетание «Иван, родства не помнящий» ушло в поговорку и стало обозначать того, кто отрекается от родных, друзей, старых связей, а в широком, нарицательном смысле – человека без убеждений и традиций.

Но с другой стороны, а многим ли лучше тот, кто без разбору тянет из прошлого в настоящее, а то и в будущее, то, чего стоит стыдиться в своей истории? Ведь нравственная эрозия в обществе наступает и тогда, когда государство, группы людей или конкретные личности не видят разницы между настоящими подвижниками или благородными идеями и теми, чьим именем совершались преступления.

По словам историка Никиты Соколова, главы совета Вольного исторического общества:

– Историки давно определились, что Иван Грозный, выражаясь современным языком, – лузер и негодяй. А превозносить этого негодяя начали при Сталине.

Ну и понятно, что к этой прерывистой цепочке-эстафете комплиментов российских правителей (царь Грозный – генсек Сталин – президент Путин) наиболее адекватно подходит мораль из знаменитой басни Ивана Крылова, кстати, едва не ставшего в молодости жертвой немилости Екатерины Второй: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку».

Где князь Владимир крестил Русь? Неужто на берегах Яузы? 

Впрочем, нужно признаться, что в современной России иногда ставят памятники и достойным лицам из прошлого. Свежий пример – установка в Москве памятника крестителю Киевской Руси князю Владимиру, давно уже канонизированному православием. Кстати, установлен он напротив библиотеки имени своего тезки – Ленина, пламенного борца не только с буржуями, но и с православием.

Другое дело, что духовный ритуал Крещения Руси Владимир Святославович, как известно, совершал не на берегах Яузы и Москвы-реки. Хорошим комментарием к этому событию может послужить строка Роберта Рождественского: «Что-то с памятью моей стало, всё, что было не со мной, помню…», которую в свое время остряки предлагали взять в качестве эпиграфа к мемуарной трилогии Брежнева.

Но даже если согласиться с тем тезисом, что к истокам своей государственности современная Россия причисляет Киевскую Русь, то как тогда оправдать каиновы устремления покуситься на старшего брата, проявлявшиеся задолго до 2014 года?

Мы хотим всем улицам уродов дать имена 

У Сергея Довлатова есть хрестоматийный рассказ «Представление» из цикла «Зона» – о том, как к столетию Ленина в тюремной самодеятельности поставили спектакль на ленинскую тематику, в конце которого зэк-актер от имени вождя мирового пролетариата обращается к потомкам:

– Кто это?! – воскликнул Гурин. – Кто это?! – Из темноты глядели на вождя худые, бледные физиономии. – Кто это? Чьи это счастливые юные лица? Чьи это веселые блестящие глаза? Неужели это молодежь семидесятых? Неужели это те, ради кого мы возводили баррикады? Неужели это славные внуки революции? Завидую вам, посланцы будущего! Это для вас зажигали мы первые огоньки новостроек!

Сначала неуверенно засмеялись в первом ряду. Через секунду хохотали все.

Александр Невзоров, в молодости сам отдавший немалую дань прославлению людей с оружием, в своем блоге отметил:

– Сейчас Россия вошла в ту фазу, которая предполагает, что чем больше будет известно о человеке подлого, грязного, кровавого, омерзительного, тем легче для него проникновение в пантеон и сонм героев. И мы находимся в том удивительном периоде, когда зло абсолютизировано. Это мы видим на примере этого Арсения Павлова, автомойщика, который промышлял терактами на территории чужого государства. Заселился в чью-то квартиру, отобранную у кого-то. Расстреливал своими руками пленных украинских солдат со связанными руками. И в результате депутат Милонов предлагает именем этого человека в Санкт-Петербурге назвать школу.

А ведь пройдет какое-то время, когда будут оглашены имена тех, кто нажимал пусковые и стартовые кнопки на «Буке» – и этим людям тоже будут вешать мемориальные доски и устанавливать памятники, – грустно спрогнозировал журналист.

«Есть ценностей незыблемая скала…» 

Недавно исполнилось 40 дней со дня ухода из жизни выдающегося поэта и прозаика Фазиля Искандера, прославившего свою малую родину на весь мир. Отец писателя в рамках «торжества сталинской национальной политики» в конце 30-х был насильно депортирован из Абхазии за границу, вместе с другими персами. Возможно, именно поэтому центральной темой творчества Искандера стала тема человеческой стойкости и сохранения морального стержня под непрекращающимся давлением государственного произвола.

В одном из текстов писатель признался, что во времена реабилитации жертв репрессий, пытаясь выяснить судьбу своего отца, общался с теми работниками органов, которые изучали архивы НКВД, знакомясь при этом с многочисленными доносами на соседей, самооговорами при подписании протокола допроса или докладными штатных и внештатных сексотов.

Прозаик задавал им вопрос: кто оказался наиболее стойким перед нажимом органов и искусом улучшить свое бытие за счет ближнего? Выяснилась такая тенденция: чем более человек был погружен в родовую патриархальную среду, тем более он был стоек. А когда естественные социальные связи терялись и образовывалась эклектика из разных стилей жизни и искусственных ценностей, культивируемых в обществе в определенный исторический отрезок, тем больше сдвигалась моральная шкала ценностей, не только национальных и религиозных, но и вневременных – общечеловеческих.

Другой поэт, Владимир Высоцкий, соавтор Искандера по безцензурному литературному альманаху «Метрополь» 1979 года, писал:

И во веки веков, и во все времена
Трус, предатель – всегда презираем,
Враг есть враг, и война все равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна –
И всегда на нее уповаем. 

Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки – из прошлого тащим,
Потому что добро остается добром –
В прошлом, будущем и настоящем! 

Говорят, что в каждом столетии есть свое Средневековье, что нынешний откат в Средневековье России – явление временное, что морок рассеется. Об этом же свидетельствует и теория цикличности русской истории.

Но одно дело – возвращение государства к нормам права, признанным принципам международной безопасности и уважения суверенитета соседей, и другое – освобождение массового сознания от нароста ксенофобской пропаганды и навязанных фальшивых ценностей, прославления дутых героев и кровавых тиранов. И тут не обойтись без нравственного очищения, а значит – и без покаяния.

Ведь, как говорила героиня одноименного фильма Тенгиза Абуладзе:

– Улица Варлама Аравидзе не может вести к храму.

Александр Воронин
QHA